– Так кого ты потеряла? – повторил мужчина, не проявляя никаких признаков нетерпения.

– Свинку. Морскую.

– Надо же, какое совпадение. Я потерял в этом парке собаку. Коккера. Не садик, а парк потерянных животных. Извини, это, конечно, не повод для шутки.

Я обернулась: пусть Мишка посмотрит на людей, которые понимают толк в домашних животных. Но Михи не было.

– Может, поищем их вдвоем? – спросил мужчина.

– Так вы только что его потеряли? – испугалась я. – Ваш коккер же может съесть Свити.

– Поспешим тогда. И дождь накрапывает.

– Только не дождь! Нет ничего хуже дождя. Она может умереть от сильной простуды!

– Быстро, быстро ищем их! Залезай под мой зонт.

Он раскрыл черный зонт и накрыл им меня и себя. Нервно подергивая ремешок сумочки, я вновь и вновь осматривала траву. Зонт словно тащил меня вперед. В голове продолжал крутиться дурацкий вопрос: кто автор цитаты?

– Осторожно, вы меня тащите прямо на люк, – испугалась я.

– А что не так с люком?

– Не хочу в него провалиться.

– В закрытый люк не провалишься. Даже если крышка провернется, то встанет на место. Он же круглый, а не квадратный. У вас в школе математики нет?

– Есть, но у меня фобия люков, меня мама учила в детстве, что на них нельзя насту…

Я замолчала. На моих глазах крышка люка приподнялась сама и отъехала в сторону. От испуга я раздавила в кулаке мандарин. А проклятый зонт все тащил меня вперед.

– Стойте, там кто-то вылезает из люка!

Но зонт почти придавил меня к земле, закрывая обзор, и, к своему ужасу, я наступила прямо в черную зияющую дыру!

– Ай!

Мандарин выпал из рук. Под ногами оказалось что-то мягкое, вроде куртки. Оно поехало вниз. Потом к моему лицу прижали мокрую тряпку, и у меня закружилась голова.

«Стивен Кинг, – вспомнилось вдруг, – автор цитаты. – Стивен Кинг. Король ужасов».

Крышка люка с грохотом захлопнулась над головой.

II

– Ушел? – спросил старший.

– Да, все тихо.

– Добре. Давай, тащи в проход, через который пришли. Цяжка? [36]

– Н-не очень. Ой, просыпается.

– Маску, быстро! Идиот, уже сразу памылица [37] хочешь? От Информатора и то было бы больше толку. Лови хустку! [38]

– Прижал. Спит. Ай!

– Что еще?! – взревел старший.

– У нее кровь!

– Откуда?!

– На руке…

– Тебе что, совсем нюх отшибло, охотник? Мандаринами же воняет. Тащи за мной по проходу, быстро. Я люк открою у фургона. Потом у этого дурня крысу заберешь. Он должен был оставить ее за трансформаторной будкой в скрынке [39] .

III

Как в реторте, в Мишке бурлили самые разные чувства. И нежность к Кате, и злость на ее упрямство, и раздражение при мысли о Маке, и воодушевление при мысли о новом, полном замечательных реактивов наборе «Юного химика», который мама заказала к первому сентября на сайте научных развлечений.

Но главное – Катя. Она такая красивая. Умная. И упрямая. Как ей понравиться?

Вдруг Мишка остановился. Катя сильная, и ей может понравиться только тот, кто сильнее ее. Надо было не оставлять одну, а помочь отыскать Свити. Точно. С Катей надо проявлять твердость, только тогда можно добиться ее расположения. Мишка развернулся и решительным шагом зашагал к детскому саду.

К его удивлению, Кати на его территории не оказалось. Подозрительно. Неужели она так быстро нашла свинку? Катя никогда в этом не признавалась, но Мишка знал: у нее плохое зрение.

А что, если… Мишка остановился и с размаху пнул скорлупу каштана. Точно! Его кто-то опередил. Кто-то подошел, познакомился с Катей и помог ей найти Свити.

Нет, для знакомства слишком быстро. Наверное, это был известный ей человек. А что, если это Макинтош? Не зря он так воспламеняется, когда речь идет о Кате. Изображает неприязнь, а сам…

Мишка пнул еще один каштан, и еще. Потом снял очки и принялся протирать их. Идиот! Проворонил такой шанс! Конечно, Мак более напористый и упрямый. Спорит с Катей, не сдаваясь. Такие и нравятся.

Он развернулся и собрался уходить, как вдруг заметил краем глаза, что со стоянки выезжает светло-серый фургон с надписью «хлеб». Что-то было странное в этом фургоне, но что? Мишка моргнул. Номера. Дипломатические. На таком-то фургоне?! Хотя нет, не только номера, что-то еще!

Фургон уехал, оставив облачко дыма, а Мишка стоял и смотрел ему вслед. Наверное, все-таки номера были странные. Грузовик обычный, а номера – дипломатические. Ну и ладно.

Из потока мыслей, как обычно бурливших в его голове, выкристаллизовалась одна. Если он увидит Катю в объятиях Макинтоша, он взорвется, как тот вулкан из бихромата аммония, что они приготовили для презентации первоклассникам.

Глава 3. Макинтош добивается своего

I

Запах был плотный, как дымовая завеса.

Сначала – масло. На сковородке раскалили ароматное подсолнечное масло. Потом – лук. Его кинули в масло и долго обжаривали. Наконец, мясо. Но какое? Не свинина, не говядина. Не птица. Очень, очень странный запах. Но определенно – мясо. М-да, запах жареного мяса. То, чем легко можно меня разбудить.

Я чихнула и открыла глаза. Лежу на диванчике, на боку. Передо мной стол. Чуть подальше – плита. Но на ней ничего не жарят. Рядом – раковина, потом сушилка. Все пустое, без посуды. Небольшой холодильник отечественной фирмы. Дверь. Плотно прикрыта. В двери стеклянная вставка. Сквозь нее видны две двигающиеся фигуры.

Я подняла голову, чтобы разглядеть другую часть кухни, и тут же вскрикнула от боли в затылке. Это от удара? Или от наркотика, который мне сунули в платке?

Как по звонку, дверь открылась. В комнату в облаке запаха жареного мяса влетел человек. Он низкий, щуплый. На лице – маска: шляпа с кустиками на голове, с полей опускается плотный накомарник, закрывающий лицо. Это сон?

Он поставил на столик тарелку. На тарелке, не очень чистой, – бутерброд с «докторской» колбасой. Дверь снова открылась, и в проеме появилась кружка, из которой торчит нитка с бумажкой. Человек взял протянутую кружку и поставил рядом с тарелкой. Чай.

– Я не ем друзей, – сказала я, морщась от боли.

Долгий, видимо, непонимающий, взгляд.

– Я про колбасу. Я – веган [40] .

Человек пребывал явно в замешательстве. Он взял кружку и придвинул ее поближе ко мне. Я приподнялась на локте и добавила:

– И чай химический не пью.

– Пей! – сипло приказал он.

Я поняла, не по словам, а по угрожающим жестам: лучше выпить.

Уверена на тысячу процентов: в чай что-то подмешано. Ладно, если меня не убили до сих пор, не убьют и сейчас. Им просто нужно меня зачем-то вырубить.

Я сделала несколько глотков. Сладкая мерзость, оставляющая разводы на стенках чашки. Фу, ненавижу. Меня сразу стало клонить в сон. Нельзя, нельзя!

Человек в маске забрал кружку и тарелку с бутербродом. Дверь за ним закрывается. Как же хочется спать… Но тут я слышу голоса.

– Отказалась! – возмущается сиплый.

– Что сказала?

– Что не ест д-друзей!

Сиплый перестал сипеть, зато начал заикаться. Его собеседник засмеялся.

– Добре, узнаем, что ест, накормим.

– А з-зачем с ней так церемониться? Может, как обычно?

Меня накрыло облачко страха. Даже сон слегка слетел.

– Нет. Дзайчинка [41] должна вспомнить.

– Если как обычно, и так в-вспомнит.

– Нет. Информатор сказал, она упрямая. Если как обычно, будет только сопротивляться. Надо создать комфорт.

– И п-почему ты к-командуешь?