Юлия Кузнецова

Большая книга приключений и загадок

Письмо от желтой канарейки

Вступление

Глубокой ночью на улицах Звенигорода царили темнота и тишина. Для петушиных криков слишком рано, для собачьего лая – поздно. Лишь в маленьком доме на берегу реки светилось окошко. Если бы случайный путник или турист проходил сейчас мимо, то заметил бы на дороге, в отбрасываемом из окошка световом пятне, две тени – большую и поменьше.

Люди в доме переговаривались тихо, случайный путник не разобрал бы ни слова. Негромкий разговор слышала только одна жительница Звенигорода – крошечная желтая птица, притаившаяся за занавеской.

– А риск?

– Незначительный. У нас спокойный город. Милиция не привыкла к таким преступлениям. Наш козырь – неожиданность.

– А наш выигрыш?

Птица не услышала ответа – его произнесли шепотом.

– Сдается мне, что вас интересуют не только деньги, – продолжил первый голос, – есть и другие причины.

– А вам какое дело?

– Не грубите. Вы пригласили меня, поскольку нуждаетесь в помощи по организации дела и в моей моторной лодке. Я профессионал. Мне нужно знать все детали. Давайте обговорим план. Вы уверены, что родители не вернутся с шоу раньше времени?

– Да. У меня была возможность понаблюдать за ними. Страстные фанаты «Бинго».

– Хорошо. Значит, во время шоу похищаем ребенка. Везем его сюда. Через пару дней меняем дислокацию – перевозим к вам. Там держим до тех пор, пока родители подготовят выкуп. Далее вы возвращаете его родителям на моторке в обмен на деньги. Моторки я при этом лишаюсь.

– Вам будет за нее заплачено. В целом – все почти так, как вы рассказали.

– Почти? Не понимаю.

– Поймете.

– Не темните! Нужно обговорить все детали! Повторяю, я по профессии… А что там такое у окна? Птица? Мне не нравится, что за нами наблюдают.

– У вас мания преследования.

– Нет. Если бы вы больше читали, то знали бы, что в июльском номере журнала «Наука и жизнь» опубликована статья на тему птиц. В ней изложена теория об их способностях мыслить, чувствовать и даже, не поверите, сочувствовать.

– Меньше знаешь – крепче спишь. Если у вас проблемы со сном, могу предложить немного снотворного. Оно, правда, детское и не для вас приготовлено…

– Перестаньте насмешничать! Уберите птицу!

– Уберем потом. Ребенку будет веселее. На двадцать-то четыре часа нельзя снотворным вырубить. Хотя так было бы проще…

Голоса смолкли. Свет погас. Птица тихонько возилась на подоконнике.

Утром она подлетела к форточке, но та оказалась заперта.

Когда снова стемнело, рослый человек вернулся. Не один.

Он положил на диван спящего ребенка, кинул на пол детский рюкзак. Сам устроился на другом диване и заснул.

Перед самым рассветом ребенок простонал. Птица вспорхнула с подоконника и села ему на руку. Мальчик протер глаза, судорожно вздохнул. Птица взлетела и опустилась на рюкзак. Мальчик протянул руку и, поглядывая на спящего человека, потихоньку потянул за молнию.

Ни ручки, ни карандаша в рюкзаке не оказалось, только детские печати. Еще он обнаружил обрывок бумаги в кармане куртки, лежащей в рюкзаке. «Какое счастье!» – подумал мальчик. Ведь если бы пришлось вырывать листок из книжки, большой человек обязательно проснулся бы и… Но нет, повезло.

А еще в боковом наружном кармане нашлась жвачка. Мальчик сунул ее в рот. Потом взял птицу. Она не вырывалась, только немного дрожала и вертела головой. Мальчик осторожно обернул записку – он отпечатал на листке изображение попугая – вокруг лапки и залепил ее кусочком жвачки. Подул, чтобы высохло, и отпустил птицу. Та подлетела к окну и уселась на щеколду. Мальчик поднялся. У него кружилась голова, но он добрался до подоконника, влез на него и открыл форточку.

– Ты куда? – послышался за спиной грубый голос.

– Никуда… Выпустил птичку на улицу… Простите…

Глава 1, в которой поездка в Звенигород из невероятной становится реальной, из реальной – терпимой, а из терпимой – невыносимой

– Нет, нет! Мама, нет! – кричала я в трубку. – Я не поеду! Ты слышишь? Я не поеду с вами в Звенигород! Мне нечего там делать!

– Тебе и не нужно ничего там делать, Гаянэ, – убеждала меня мама, – отдохнешь от своего компьютера, расслабишься. Побудем вместе, всей семьей. Папа говорит…

– Так это его идея?

– Не совсем его. О, я нашла джемперы… Замечательно! Август – коварный месяц, вечерами может быть холодно. Милая, напомни мне свой размер.

– 36-й. Мама, ты не ответила!

– Сейчас, сейчас… Тебе синий взять или бежевый? А еще у них есть неплохие юбки.

Я представила себе эти «неплохие» юбки. Самая короткая, наверное, достает до пяток.

– Мам, зачем ты затеяла шопинг? Ты же его ненавидишь. Сидела бы у себя в кабинете, сочиняла статьи в «Университетский вестник», готовилась к лекциям.

– Мы должны солидно выглядеть в Звенигороде. Точнее, под Звенигородом. Там находится гостиница. Папа говорит…

– С чего вдруг папа заинтересовался нашей семьей? По-моему, он живет не дома, а на работе.

– Не надо так говорить. Поездку организует папина фирма. Это бизнес-тренинг для переводчиков. Он продлится две недели. Приедут все папины коллеги с семьями.

– Но папе никогда не разрешали брать нас на тренинги.

– На сей раз не только разрешили, но и, так сказать, обязали. Нам необходимо быть там втроем. Почему ты шмыгаешь носом? Плачешь?

– Нет, хохочу. Я не могу ехать, мама! В понедельник начинается фестиваль мультфильмов Миядзаки^» [1] .

Я не собираюсь пропускать его. Езжайте с папой вдвоем, расслабьтесь, отдохните от моего компьютера.

– Ты нужна нам в Звенигороде, Гаянэ!

– Но зачем?!

– Милая, пришел папа. Он тебе все объяснит, передаю ему трубку. А джемпер беру бежевый.

– Я ненавижу бежевый цвет! Я люблю «кенгурушки», а не джемперы!

– Придется полюбить джемперы, Гаянэ, – холодно сказал папа. – Так же, как придется ехать.

– Но я…

– Вопрос обсуждению не подлежит. Точка.

В трубке гудки. Спасибо за объяснение, папа! Жаль, я не успела задать тебе вопрос. Если человеку уже четырнадцать, неужели он сам не может выбрать, где ему провести остаток летних каникул и какую носить одежду?

– Прелестная церковь! – воскликнула мама, провожая взглядом храм на Рублево-Успенском шоссе. – Интересно, какой век?

Мы с папой не отвечали. Папа не любит отвлекаться, находясь за рулем. А я мыслями была с друзьями-художниками, которые сейчас собирались на фестиваль знаменитого Миядзаки в Центральном доме предпринимателя на Покровке. Не хочу в Скучнигород!

– Не расстраивайся, милая, – попросила мама, – будет весело. В Подмосковье полно интересностей. Мы закажем экскурсию по соседним усадьбам, полюбуемся старинной архитектурой.

Только моей маме, ученому-филологу, может быть «весело» любоваться старинной архитектурой.

– К тому же в «Созвездии»…

– В каком еще «Созвездии»?

– Так называется гостиница, в которую мы едем.

– И сколько звезд в том «Созвездии»?

– Не язви, – посоветовал папа.

– Пять, – ответила мама. – Эту гостиницу построили недавно, находится она в паре километров от Звенигорода. Так вот, в «Созвездии» будут дети твоего возраста. Дочка папиного директора, например.

– Меня не интересуют курортные знакомые, – отрезала я. – У меня друзей полный Интернет. В ЖЖ френдлента длиннее Москвы-реки.

– В нее-то я и выброшу твой ноутбук, если ты не прекратишь ныть, – сообщил папа.

Я рассердилась, но не посмела возразить. У меня с папой давно испортились отношения. Я считаю его зацикленным на работе, а он меня – помешанной на комиксах. Чтобы успокоиться, я стала думать об Интернете.